 |
|
Приходите завтра. Я явился на следующий день. Это было двадцать два года назад, и мне только что исполнилось двадцать лет...
Джозеф Конрад (Joseph Conrad)
«Юность»
Все кресла пусты, так что можно подумать, что все просто вышли в туалет. Из пластиковых стереонаушников доносятся слабые звуки музыкальных записей...
Чак Паланик (Charles Michael Palahniuk)
«Уцелевший»
За дверью он присел на корточки и подобрал одеяло к коленям. Он увидел, как высоко в небе над Заливом яркими пятнами вспыхнули маленькие облачка...
Джон Стейнбек (John Steinbeck)
«Жемчужина»
Другие книги автора:
В Британском музее проходит выставка "Агата Кристи и Ближний Восток". Формально связанная с 25- летней годовщиной со дня смерти Агаты Кристи, она на самом деле представляет собой символический ключ к восточной коллекции музея. Из Лондона - Григорий Ревзин.
Британский музей обладает одной из самых богатых коллекций египетского и ассиро-вавилонского искусства. Она занимает залов пятьдесят, каждый размером с египетский зал ГМИИ имени Пушкина, и выглядит очень похоже на этот зал. В плане возможностей душевного контакта это искусство еще хуже современного - совсем ничего не понятно. Какие-то бородачи, рога, животное Сируша, в Египте вообще люди с песьими головами. Причем все еще как-то чинно, благообразно, даже чиновно. Видно, что эта Сируша не просто так, не Чебурашка, а, пожалуй, руководитель департамента. Эта благообразность уничтожает последние возможности диалога - все изображенное занято каким-то свои делом, а что за дело, никак не узнать. Идея предварить все эти залы выставкой про Агату Кристи - гениальная. Она вводит в весь этот мир с научно не обязательной, зато очень обаятельной стороны.
Агата Кристи впервые приехала на Восток в 1922-м и случайно познакомилась с английскими археологами. Через восемь лет и несколько путешествий по Египту, Ассирии и Вавилонии она вышла замуж за одного из них, Макса Маллована (Мах Mallowan), и потом еще десять лет ездила с ним в экспедиции. Выставка выстроена на основе ее книги "Приезжай, расскажи, как ты" (Come, Tell Me How You Live), которую она писала во время войны. Маллован служил в Северной Африке, она жила в Англии и вспоминала. Так что сюжет выставки - love story: восточные детективы Агаты Кристи ("Убийство в Восточном экспрессе", "Смерть на Ниле"), равно как и книги и находки Маллована, представлены как атрибуты этой истории. Наравне с другими - кадрами кинохроники поезда, движущегося по Египту, фотографиями с бедуинами, рекламными проспектами, картами, путеводителями, фотоаппаратами, дорожными костюмами.
Вся эта продукция немедленно опознается как реклама путешествий в Египет. Сначала кажется, что изменения в этой области сравнительно невелики и касаются только стилистики - вместо современных цветных фотографий - рисунки в стиле, скажем, Мартироса Сарьяна: пальмы, море, горы; дамы на море более одеты, отели более затейливы, а вместо самолета - поезд. В остальном все то же самое, "Дамы и господа, Симплон-Ориент-экспресс приглашает вас в Египет! Курорты Красного моря, круизы по Нилу, древние пирамиды, жареный арахис и хрустящая карамель". Сама Агата Кристи предстает на фотографиях и рисунках в виде очаровательной миниатюрной блондинки, которая ходит по пескам как живое подтверждение справедливости рекламных объявлений.
Но потом стиль начинает переживаться острее. Ее фотографии, наряды, аксессуары вдруг опознаются как арт-декор, и в самой этой женщине - в фигуре, жестах, поведении - начинаешь видеть что-то определенно из эпохи тридцатых. Так, будто в Египте оказалась Любовь Орлова - в её изяществе проявляется что-то имперское. По тому, как она фотографируется с бедуинами, понимаешь, что она, пожалуй, любит гонять прислугу. Тут соображаешь, что Англия в этот момент - еще Империя. Эдвард Леченс вместе со строителем нашего "Националя" Вильямом Валькоттом только что выстроил Нью-Дели в Индии, напоминающий ВДНХ, а занесенный эмиграцией в Индию Мстислав Добужинский исполнил серию карандашных портретов вице-короля страны и его свиты; то есть путешествие английской леди на Восток тогда - не только туристическая прогулка, но и визит королевы к аборигенам.
Тут-то и просыпается вся восточная коллекция Британского музея, становящаяся не столько памятником правления Нимрода или Аменхотепа IV, сколько королевы Виктории, следом великой Британской империи. И даже, пожалуй, понимаешь логику собирания этой коллекции - империи всегда ищут преемственности друг от друга, и как Москва время от времени сообщала, что она - Третий Рим, так и Лондон демонстрировал свою преемственность в отношении Вавилона и Каира. И чем таинственнее выглядят эти ассирийские воины, тем лучше, потому что в этом обретается мистическая природа власти и империи.
Все это, однако же, мужские дела. Выставка же - про то, что творилось в изящной ангельской голове этой английской леди, пока она гуляла по египетским пескам, восемь лет ожидая, когда ее Макс, наконец, отвлечется от несения бремени белого человека и сделает ей предложение. Содержание этих мыслей - сюжет про недооценку специфики женского ума. Она ощущает атмосферу тайны и приключения - то же, что и этот Макс, но переворачивает ее во что-то совершенно иное. Выставка довольно подробно показывает, кто есть кто в восточных детективах Агаты Кристи ("Встреча со Смертью", "Убийство в Месопотамии"), и выглядит это примерно так. Английские археологи путешествуют по Египту, спорят о путях миграции месопотамской керамики в Нубийские поселения, а вместе с ними путешествует какая-то просто девушка. А в голове у нее крутится что-то вроде - вот Джеймс, скажем, давно влюблен в Элизабет со всеми ее показными обмороками и недомоганиями, а Джордж, ее муж, совсем ее не любит. А что, если бы Джеймс стащил пистолет сэра Леонарда и застрелил Джорджа? А может быть, лучше, чтобы его стащила Элизабет, под видом, скажем, недомогания забравшись к нему в палатку? А пулю, кстати, она могла бы обменять у аборигенов на голову Анубиса, амулет на амулет, она ведь довольно легкомысленная, и отсюда все и раскроется. И так далее.
И вроде бы это совершеннейшая чушь, фантазии излишне наблюдательной девушки, только из этого рождаются детективы. В детективе как жанре ощущается этот колониальный привкус, но этот привкус как- то переходит в частную, негосударственную жизнь. А дальше происходит нечто невозможное. Империя рушится, залы Британского музея замолкают как непонятные памятники непонятно чего, и от всего колониализма остается только неистребимый привкус в частной жизни англичан. Но детективы остаются. И оказывается, что все занятия великого исследователя Древнего Востока Макса Маллована, автора фундаментального тысячестраничного трехтомника "Нимрод и что от него осталось" (Nimrud and His Remains), нужны были только для того, чтобы его будущая жена могла с удовольствием погулять по египетским пескам и вдоволь пофантазировать.
Источник: Есть ли жизнь на Ниле
Агата Кристи в Британском музее
В Британском музее проходит выставка "Агата Кристи и Ближний Восток". Формально связанная с 25- летней годовщиной со дня смерти Агаты Кристи, она на самом деле представляет собой символический ключ к восточной коллекции музея. Из Лондона - Григорий Ревзин.
Британский музей обладает одной из самых богатых коллекций египетского и ассиро-вавилонского искусства. Она занимает залов пятьдесят, каждый размером с египетский зал ГМИИ имени Пушкина, и выглядит очень похоже на этот зал. В плане возможностей душевного контакта это искусство еще хуже современного - совсем ничего не понятно. Какие-то бородачи, рога, животное Сируша, в Египте вообще люди с песьими головами. Причем все еще как-то чинно, благообразно, даже чиновно. Видно, что эта Сируша не просто так, не Чебурашка, а, пожалуй, руководитель департамента. Эта благообразность уничтожает последние возможности диалога - все изображенное занято каким-то свои делом, а что за дело, никак не узнать. Идея предварить все эти залы выставкой про Агату Кристи - гениальная. Она вводит в весь этот мир с научно не обязательной, зато очень обаятельной стороны.
Агата Кристи впервые приехала на Восток в 1922-м и случайно познакомилась с английскими археологами. Через восемь лет и несколько путешествий по Египту, Ассирии и Вавилонии она вышла замуж за одного из них, Макса Маллована (Мах Mallowan), и потом еще десять лет ездила с ним в экспедиции. Выставка выстроена на основе ее книги "Приезжай, расскажи, как ты" (Come, Tell Me How You Live), которую она писала во время войны. Маллован служил в Северной Африке, она жила в Англии и вспоминала. Так что сюжет выставки - love story: восточные детективы Агаты Кристи ("Убийство в Восточном экспрессе", "Смерть на Ниле"), равно как и книги и находки Маллована, представлены как атрибуты этой истории. Наравне с другими - кадрами кинохроники поезда, движущегося по Египту, фотографиями с бедуинами, рекламными проспектами, картами, путеводителями, фотоаппаратами, дорожными костюмами.
Вся эта продукция немедленно опознается как реклама путешествий в Египет. Сначала кажется, что изменения в этой области сравнительно невелики и касаются только стилистики - вместо современных цветных фотографий - рисунки в стиле, скажем, Мартироса Сарьяна: пальмы, море, горы; дамы на море более одеты, отели более затейливы, а вместо самолета - поезд. В остальном все то же самое, "Дамы и господа, Симплон-Ориент-экспресс приглашает вас в Египет! Курорты Красного моря, круизы по Нилу, древние пирамиды, жареный арахис и хрустящая карамель". Сама Агата Кристи предстает на фотографиях и рисунках в виде очаровательной миниатюрной блондинки, которая ходит по пескам как живое подтверждение справедливости рекламных объявлений.
Но потом стиль начинает переживаться острее. Ее фотографии, наряды, аксессуары вдруг опознаются как арт-декор, и в самой этой женщине - в фигуре, жестах, поведении - начинаешь видеть что-то определенно из эпохи тридцатых. Так, будто в Египте оказалась Любовь Орлова - в её изяществе проявляется что-то имперское. По тому, как она фотографируется с бедуинами, понимаешь, что она, пожалуй, любит гонять прислугу. Тут соображаешь, что Англия в этот момент - еще Империя. Эдвард Леченс вместе со строителем нашего "Националя" Вильямом Валькоттом только что выстроил Нью-Дели в Индии, напоминающий ВДНХ, а занесенный эмиграцией в Индию Мстислав Добужинский исполнил серию карандашных портретов вице-короля страны и его свиты; то есть путешествие английской леди на Восток тогда - не только туристическая прогулка, но и визит королевы к аборигенам.
Тут-то и просыпается вся восточная коллекция Британского музея, становящаяся не столько памятником правления Нимрода или Аменхотепа IV, сколько королевы Виктории, следом великой Британской империи. И даже, пожалуй, понимаешь логику собирания этой коллекции - империи всегда ищут преемственности друг от друга, и как Москва время от времени сообщала, что она - Третий Рим, так и Лондон демонстрировал свою преемственность в отношении Вавилона и Каира. И чем таинственнее выглядят эти ассирийские воины, тем лучше, потому что в этом обретается мистическая природа власти и империи.
Все это, однако же, мужские дела. Выставка же - про то, что творилось в изящной ангельской голове этой английской леди, пока она гуляла по египетским пескам, восемь лет ожидая, когда ее Макс, наконец, отвлечется от несения бремени белого человека и сделает ей предложение. Содержание этих мыслей - сюжет про недооценку специфики женского ума. Она ощущает атмосферу тайны и приключения - то же, что и этот Макс, но переворачивает ее во что-то совершенно иное. Выставка довольно подробно показывает, кто есть кто в восточных детективах Агаты Кристи ("Встреча со Смертью", "Убийство в Месопотамии"), и выглядит это примерно так. Английские археологи путешествуют по Египту, спорят о путях миграции месопотамской керамики в Нубийские поселения, а вместе с ними путешествует какая-то просто девушка. А в голове у нее крутится что-то вроде - вот Джеймс, скажем, давно влюблен в Элизабет со всеми ее показными обмороками и недомоганиями, а Джордж, ее муж, совсем ее не любит. А что, если бы Джеймс стащил пистолет сэра Леонарда и застрелил Джорджа? А может быть, лучше, чтобы его стащила Элизабет, под видом, скажем, недомогания забравшись к нему в палатку? А пулю, кстати, она могла бы обменять у аборигенов на голову Анубиса, амулет на амулет, она ведь довольно легкомысленная, и отсюда все и раскроется. И так далее.
И вроде бы это совершеннейшая чушь, фантазии излишне наблюдательной девушки, только из этого рождаются детективы. В детективе как жанре ощущается этот колониальный привкус, но этот привкус как- то переходит в частную, негосударственную жизнь. А дальше происходит нечто невозможное. Империя рушится, залы Британского музея замолкают как непонятные памятники непонятно чего, и от всего колониализма остается только неистребимый привкус в частной жизни англичан. Но детективы остаются. И оказывается, что все занятия великого исследователя Древнего Востока Макса Маллована, автора фундаментального тысячестраничного трехтомника "Нимрод и что от него осталось" (Nimrud and His Remains), нужны были только для того, чтобы его будущая жена могла с удовольствием погулять по египетским пескам и вдоволь пофантазировать.
Источник: http://www.impression.ru/egypt/history-egypt/history-egypt-51.html
Тем временем:
... He mumbled back
Huck Finn, do you want me to let her SEE how bad I want to go Why,
she'd begin to doubt, right away, and imagine a lot of sicknesses and
dangers and objections, and first you know she'd take it all back. You
lemme alone; I reckon I know how to work her.
Now I never would 'a' thought of that. But he was right. Tom Sawyer was
always right-the levelest head I ever see, and always AT himself and ready
for anything you might spring on him. By this time his aunt Polly was all
straight again, and she let fly. She says
You'll be excused! YOU will! Well, I never heard the like of it in all
my days! The idea of you talking like that to ME! Now take yourself off
and pack your traps; and if I hear another word out of you about what
you'll be excused from and what you won't, I lay I'LL excuse you-with a
hickory!
She hit his head a thump with her thimble as we dodged by, and he let
on to be whimpering as we struck for the stairs. Up in his room he hugged
me, he was so out of his head for gladness because he was going traveling.
And he says
Before we get away she'll wish she hadn't let me go, but she won't
know any way to get around it now. After what she's said, her pride won't
let her take it back.
Tom was packed in ten minutes, all except what his aunt and Mary would
finish up for him; then we waited ten more for her to get cooled down and
sweet and gentle again; for Tom said it took her ten minutes to unruffle
in times when half of her feathers was up, but twenty when they was all
up, and this was one of the times when they was all up. Then we went down,
being in a sweat to know what the letter said.
She was setting there in a brown study, with it laying in her lap. We
set down, and she says
They're in considerable trouble down there, and they think you and
Huck'll be a kind of diversion for them-'comfort,' they say...
Марк Твен (Mark Twain)
«Tom Sawyer, Detective»
